Социолог Алек Эпштейн о процессе над Pussy Riot, альбоме "Искусство на баррикадах", эстетических вкусах тирана и новой волне радикального искусства
Вторую неделю в Хамовническом суде слушается дело по обвинению в "хулиганстве по мотивам ненависти и вражды к социальной группе "православные верующие" трех участниц феминистской панк-группы Pussy Riot – Марии Алехиной, Екатерины Самуцевич и Надежды Толоконниковой. На фоне беспрецедентной интернациональной поддержки девушек, признанных политическими заключенными, происходящее в зале Хамовнического суда, органа судебной власти формально светского государства, переплюнуло самое мрачное воображение антиклерикалов: цитируются постановления древних церковных соборов, дебатируются вопросы местоположения тела относительно алтаря, а политическую панк-акцию объявляют крайне пагубными "бесовскими дрыганиями". Процесс движется к финалу.
Между тем, художественное сообщество с самого начала выступило в защиту преследуемых девушек. 10 августа в Гельман Галерее (на территории ЦСИ "Винзавод") состоится презентация альбома, составленного известным ученым и исследователем активистского искусства Алеком Эпштейном «Искусство на баррикадах: “Pussy Riot”, “Автобусная выставка” и протестный арт-активизм»: в него вошли созданные в течение нескольких месяцев работы современных художников в поддержку арестанток. Обозреватель be-in.ru Артем Лангенбург побеседовал с Алеком Эпштейном.
В оформлении обложки использована работа Евгении Мальцевой из проекта "Духовная брань"
Автор-составитель альбома доктор Алек Д. Эпштейн - российско-израильский ученый и гражданский активист, специалист по социологии конфликтов, интеллектуальной истории, радикальным и правозащитным общественно-политическим организациям, автор более чем четырехсот научных работ и публицистических статей, опубликованных на семи языках. Автор многих книг, в том числе: "Полиция мыслей. Власть, эксперты и борьба с экстремизмом в современной России" (совместно с Олегом Васильевым), "Защищая власть от общества. Десять лет антиэкстремизма в России" и "Тотальная Война: арт-активизм эпохи тандемократии".
Алек Эпштейн. Фото Андрея Кожевникова
Вы собрали художественные работы, написали текст и издали о позорном "деле" не просто книгу, а целый художественный альбом. Как удалось его так быстро собрать, чьи работы в него вошли?
Практически сразу после ареста Толоконниковой и Алехиной началась общественная кампания с требованием их освобождения. Вообще говоря, гражданских кампаний с требованием освободить тех или иных лиц, преследуемых по политическим мотивам, в России идет довольно много. Тут особенность в том, что практически сразу массовое участие художников повлекло за собой создание работ, которые бы не появились, не окажись девушки под арестом: до 3 марта было, насколько известно, одно-единственное произведение, "Мироносица" Алексея Кнедляковского, нарисованная и размещенная в его блоге 27 февраля.
"Мироносица", работа Алексея Кнедляковского
Сложилась уникальная ситуация, и её отражением является настоящий альбом: десятки художников создали оригинальные работы в поддержку арестованных девушек и того, чем занималась и какие идеи отстаивала группа Pussy Riot в целом. Ничего подобного в истории российского искусства не было никогда, и как ни громко это звучит – это на самом деле событие, значение которого нам еще предстоит оценить.
Уже 6 марта – спустя менее чем трое суток после ареста Нади и Марии – художник и теоретик арт-активизма Антон Николаев провел в Амстердаме пикет (сам он для описания этого действа использовал термин "партизанинг) Free Pussy Riot, для которого создал работу "Притворились светофором", обыграв в ней балаклавы. В тот же день Алена Щеблева нарисовала и разместила на своей странице в фейсбуке плакат с аналогичным призывом, ставший очень популярным. Интересно, что и на работе Николаева, и на плакате Щеблевой пророчески изображены три девушки, хотя в то время арестованы были только две (Катя Самуцевич была задержана спустя неделю), тогда как в акции в Храме Христа Спасителя участвовали пятеро.
Затем на GayRussia появилась карикатура постоянного художника этого портала Александра Хоца "Православная фемида", на которой изображен священник, держащий карающий меч правосудия. 8 марта талантливая художник-график Виктория Ломаско разместила в своем блоге плакат «Вступайте в ряды Pussy Riot». Ломаско не пропускала ни одного судебного заседания по делу арестованных девушек, прямо на месте делая зарисовки, которые отличает чутко уловленный дух этих судилищ. Буквально каждый день появлялись всё новые и новые работы, в создании которых принимали участие как известные художники, так и любители, а также просто неравнодушные граждане, разместившие на всевозможных порталах десятки "демотиваторов".
Рисунок Виктории Ломаско с заседания Таганского суда, 19 апреля 2012 г.
Все эти работы, созданные за четыре месяца, до 30 июня, мы и стремились собрать в альбоме, который удалось издать очень быстро и качественно благодаря поддержке Виктора Бондаренко, которому я очень благодарен. В альбоме произведения тридцати художников, среди которых Виктория Ломаско, Антон Николаев, Алексей Иорш, Алексей Кнедляковский, Артем Лоскутов, Владимир Козин, Лена Хейдиз, Олег Хвостов, Дмитрий Булныгин, Герман Виноградов и другие.
В связи с процессом над Марией, Надеждой и Катериной, который мы вторую неделю наблюдаем в прямом эфире: каковы, по-вашему перспективы политического искусства, и в частности акционизма в России - он переживет в ближайшее время протестный подъем, или в силу понятных причин схлопнется? А может, окончательно размоется граница между сколь угодно критическим жестом, все-таки маркирующим себя в качестве искусства, и прямым политическим высказыванием/действием?
Мне кажется, что в настоящее время формируется то, что можно назвать четвертой волной русского авангарда, и политическое высказывание играет здесь определяющую роль. Это вполне объяснимо и оправдано: все же следует помнить, что единственный художник в России - кавалер ордена "За заслуги перед отечеством" всех четырех степеней, Илья Глазунов, которому национальный лидер указывал, какой длины меч должен быть изображен на его картинах: "А то выглядит, как перочинный ножик… Им как будто колбасу режут". Илья Сергеевич согласился с замечанием Владимира Владимировича и пообещал внести соответствующие поправки в работу, завершенную за тридцать шесть лет (вдумайтесь!) до исторического визита в его галерею: когда картина "Князь Олег и Игорь" была написана, Путин еще учился на юрфаке Ленинградского университета, носившего имя другого крупного специалиста в области взаимоотношений государственной власти и культуры – Андрея Жданова. Журналисты рассказывали, что, услышав это, Путин удовлетворенно сказал: "Я все детали подмечаю". Прошло всего три года и, переоформляя свое президентство в очередной раз, Путин выбрал Глазунова одним из своих "доверенных лиц". И вот когда ситуация в сфере отношений власти и искусства столь феерична, то, конечно, искусству трудно уйти от политики, как бы оно этого ни хотело…
Антон Николаев, "Православный феминизм". Инсталляция экспонировалась на выставке "Апокалипсис или возрождение", параллельная программа Киевской биеннале современного искусства, май 2012 г
Первая волна русского авангарда – под ней я имею в виду, обобщенно, Малевича, Кандинского, Филонова, Хлебникова, Хармса, Рославца и других сторонников примата формы над содержанием, заложивших основы супрематизма, конструктивизма, футуризма и других направлений – как раз уходила от политики в астральные дали. Что, однако, ни в коей мере не помогло этому искусству сохраниться и выжить, напротив, его развитие было насильственно подавлено в 30-е.
В хрущевские годы возникла, условно говоря, вторая волна, которая не отличалась ни малейшей художественной или институциональной целостностью, но при этом ее представители разительно контрастировали с доминировавшими в то время художественно-эстетическими формами: при всех различиях между ними, в памяти всплывают имена Евгения Кропивницкого, Элия Белютина, Оскара Рабина, Анатолия Зверева, Геннадия Айги, Генриха Сапгира, Альфреда Шнитке, Эдисона Денисова.
Работа Сергея Калинина
В брежневские годы окрепли три других направления: концептуализм, дошедший в творчестве Ильи Кабакова до тотальных инсталляций; акционизм, основным теоретиком и одновременно практиком которого был Андрей Монастырский, и соц-арт, от Виталия Комара и Александра Меламида до Тимура Новикова – при всей соцреалистической эстетике Комара и Меламида и неоклассической эстетике Новикова, я бы назвал это третьей волной русского авангарда.
Однако, несмотря на то, что и Рабин, и Кабаков, и Монастырский, и Булатов, и Шемякин, и многие другие живы и здравствуют, мы не видим созданных ими работ, в которых бы отражались и преломлялись актуальные общественно-политические тенденции. В 1960-е годы, оказавшись на Западе, в Англии и Италии, Ахматова переживала, находя себя в антологиях русской поэзии в разделах, отданных дореволюционному периоду; написав "Реквием" и "Поэму без героя", она имела право возмущаться подобной несправедливостью. Однако в нынешней волне протестов "рассерженных горожан" голосов известных художников практически не слышно (что особенно наглядно видно, если сравнить это с тем, насколько активны отдельные писатели или музыканты), как не видно и соответствующих произведений. В этой связи существует реальная проблема: сердце ныне живущих классиков художественного андеграунда 1960-80-х перестало биться в такт с ритмом развития общества. Как следствие, существует реальная потребность в новых формах и проявлениях нонконформистского искусства.
Давид Тер-Оганьян "Свободу Pussi Riot", март 2012
Мне кажется, то, что было начато Антоном Николаевым в середине нулевых в рамках «Профсоюза уличного искусства», продолжилось в деятельности группы "Война", а затем Pussy Riot, то, что реализуется сегодня в перфомансах и акциях Дениса Мустафина, Матвея Крылова, Алексея Кнедляковского, Леонида Данилова и других, – это четвертая волна русского авангарда. Зрителю больше не нужно идти в те или иные институции, будь то музеи, выставочные залы или академии, чтобы ознакомиться с новыми работами актуальных художников. Напротив, акционисты сами приходят к зрителям, причем приходят неожиданно: акции проводились в подмосковном гипермаркете "Ашан" ("Памяти декабристов" группы "Война" в сентябре 2008 года) и на станциях московского метро ("Освободи брусчатку" группы Pussy Riot в ноябре 2011 года), в скверах (например, организованные Татьяной Волковой стенды графических работ Виктории Ломаско и Алексея Иорша в протестных лагерях у памятника Абаю и на Садово-Кудринской площади в мае 2012 года), на памятниках выдающимся личностям (такая акция в Питере прошла 17–18 апреля и была посвящена защите арестованных девушек из Pussy Riot, а в Москве 19–20 мая и была посвящена разгону "ОккупайАбай"), у здания парламента (перформанс яркого украинского левого мыслителя Александра Володарского у Верховной рады в ноябре 2010 года) и так далее.
Работа Влада Чиженкова, была представлена в Party Riot Bus, 31 марта 2012, организованном проектом ЖИР и no art галереей
Возвращаясь к Pussy Riot и определению статуса панк-молебна в ХХС: все-таки вы лично отнесли бы акцию к сфере арт-активизма, или это что-то в еще большей степени политическое и "прямое"? И как, по-вашему, все эти тонкости могут сказаться на судьбе девушек, которая вот-вот решится?
Дело в том, что во всех названных мною акциях центральная роль принадлежит не тому, что произошло, а "документации" произошедшего, которая, вообще говоря, таковой может считаться лишь с большой долей условности. Это стало совершенно очевидно, например, в ноябре 2010 года, когда Олега Воротникова и Леонида Николаева арестовали в Москве, привезли в Питер и три с половиной месяца продержали там в тюрьме по обвинению в совершении масштабной хулиганской акции "Дворцовый переворот", при том, что размах этой акции, как он был представлен в блоге Алексея Плуцера-Сарно, был достаточен для критериев, установленных Уголовным кодексом, а вот ее истинные масштабы – нет. После того, как три с лишним месяца следователи клали на столы судей распечатки из блога Плуцера-Сарно, арестованных активистов выпустили, поскольку оказалось, что ущерб, нанесенный ими, не подпадает под определение "значительного", а мотив ненависти или вражды по отношению к какой-либо социальной группе доказать не удалось.
Подземный переход в Зеленограде (Моск.область), 23 марта 2012, фото Алексея Звероловлева
То же самое мы, собственно, потрясенно наблюдаем в Хамовническом суде вторую неделю, где девушек судят за так называемое хулиганство, зафиксированное в смонтированном неизвестными лицами видеоклипе (в его монтаже их не обвиняют даже формально), и, собственно, нигде более – в самом Храме Христа Спасителя девушками не были включены ни усилители, ни электрогитары, и вся запись фрагмента их видеоролика продолжалась менее минуты.
Совсем недавно в издательстве РГГУ вышел сборник медиаэстетических произведений Вальтера Беньямина, включающий и его классическую статью 1935 года "Произведение искусства в эпоху его технической воспроизводимости"; ныне же мы видим не воспроизведение произведения искусства техническими средствами, а само его создание ими. Очевидно, что ни следователи, ни прокуроры, ни судья Марина Сырова не обладают необходимым социально-культурологическим образованием и компетенцией, вследствие чего путаница между действиями в ХХС 21 февраля и материалом, включенном в смонтированный видеоролик, оказывается тотальной: единственная обвинительная по своему характеру экспертиза, на которой, собственно, и базируется обвинение, ничтоже сумняшеся анализирует смонтированный на основе съемок в разных местах видеоролик, на который потом был наложен звук в условиях домашней студии, как аутентичное свидетельство событий. Очень важно подчеркнуть, что на скамье подсудимых в Хамовническом суде активистки, одна из которых имеет художественное, другая – философское, а третья – литературное образование, снявшиеся в видеоролике, и именно за этот поступок они уже пять месяцев находятся за решеткой, ходят в туалет, прикованные наручниками к конвоирам и сопровождаемые ротвейлером.
Антон Николаев, инсталляция в поддержку «Pussy Riot». Оргалит, пять листов 130х180 см каждый. Варшава, на территории бывшего еврейского гетто на ул. Злотой, 16 марта 2012 г. Фото автора.
Проблема состоит в том, что те, кто судят ярких представительниц четвертой волны русского авангарда, воспринимают искусство сквозь призму канонов даже не реализма, а натурализма, и меч они оценивают сугубо как прибор, который должен отличаться от ножа, которым режут колбасу, – и это они считают "вниманием к деталям". Если бы Школу фотографии и мультимедиа имени Родченко закончила бы не только Екатерина Самуцевич, но и Владимир Путин, этого процесса бы не было в принципе. Но, у президента, окончившего Университет имени Жданова – другие культурные предпочтения, а Россия, вспоминая меткое замечание Бродского, очень далека до состояния, при котором "забываешь отчество у тирана". И именно его предпочтения предопределяют этику, стилистику и вердикты его судов. Поэтому я, увы, совсем не оптимистичен. Но какой бы вердикт ни вынесла Марина Сырова в Хамовническом суде, мы будем продолжать нашу борьбу. Как сказано, "не в наших силах завершить эту борьбу, но нам не дано от нее уклониться...".
Александр Тавлуй, Новосибирск, 1 июня 2012, фото Алексея Мананникова
Комментарии
