"Ты художник? А твоя мама, папа, брат, сестра?.." Второй день в Новой Голландии в Петербурге работает "Музей всего" – первый передвижной музей, собирающий любительское искусство. Куратор "музея" Джеймс Бретт рассказал be-in.ru о проекте, его миссии и его участниках
Джеймс Бретт. Фото: Полина Тодорова
Чем вы занимались до этого проекта, и как вам пришла в голову идея «Музея всего»?
Многим. Я работал в кино, в архитектуре, дворником. Однажды случилось откровение – на улице передо мной стоял человек и продавал картины. И они были очень хорошими. Я заинтересовался, и пошёл на другие улицы, поехал в другие города, и оказалось, что на улицах много хорошего. Это было не очень дорого, и я стал покупать кое-что для себя.
Чем больше я покупал, тем больше находил, и однажды у меня в доме просто не осталось свободного места. Так я решил открыть музей. Лондонские кураторы и директора музеев поддержали меня. Они понимали, что музея искусства, которое имеет множество названий: аутсайдерское искусство, народное искусство, нет. Я вижу в этом одну идею: каждый человек что-то делает. Многие творческие люди не включены в процесс, который мы называем «современным искусством».
Первая выставка имела чрезвычайный успех. Пришли все лондонские художники. Пришли директора музеев и кураторы. Они стали включать художников-любителей в свои экспозиции. Когда то же самое случилось в Италии, мы решили продолжить проект.
Наша идея – музей, у которого нет постоянного места. Сейчас мы в России, до этого были в Лондоне, следующее шоу будет в Париже в октябре. Это музей, который путешествует. Здесь в России у нас два домика, которые являются галереей. Когда мы приезжаем, в них ничего нет. Экспозиция создается людьми, которые приходят.
Никто не делал этого до нас. У нас нет судей и очень приветливая комиссия – люди, которые просто слушают художника. Не важно, сколько ему лет, мы слушаем, смотрим и думаем, является ли это искусством или тем, в чем можно обнаружить правду. Необязательно, чтобы это было очень красиво. Важно, чтобы состоялся контакт с другими людьми. Правда всегда непосредственна, правда в искусстве – важная вещь.
Мы надеемся встретить в Санкт-Петербурге старых художников, художников в больницах и других институциях, уличных художников. Кого угодно, кто творит. Хотя профессионалы тоже приветствуются, но они обычно делают немного другое: они делают искусство для арт-мира и для галерей. А мы ищем нечто более спонтанное…
То есть, миссия вашего проекта – поиск правды?
Да.
Работали ли вы куратором до этого проекта?
О, нет. Я вообще-то не куратор. Я парень с улицы. Мы понимаем проект по мере работы с ним. Когда Даша Жукова была в Лондоне и увидела нашу выставку, она подошла ко мне и спросила: «Эй, вы не хотите приехать к нам?» И я подумал: «Да, это было бы здорово. Давайте съездим и поищем искусство в России». Но это сложная идея для Гаража и для Новой Голландии, потому что они связаны с современным искусством, contemporary art. Я сказал Даше: «Слушай, это и есть contemporary, это эксперимент».
Так что в случае с проектом «Музея всего» я скорее не куратор, а ученый. У меня есть идея, которая может сработать или не сработать. Здесь в Санкт-Петербурге, может быть, люди будут приносить свои работы, а может, и нет. Может, ничего и не произойдет вовсе. Это дико интересно.
Здесь у нас всего две галереи, и кураторство как таковое здесь ограничено. Мы просто показываем искусство. Опыт – вот что важно. Возможно, еще одна вещь, которую важно упомянуть – то, что я пришел из кино. Это значит, что меня интересуют истории, сюжеты. Ваша история, история музея, путешествующего по всей стране. Все, что мы делаем, имеет свое начало, середину и конец. Так что это все – нарратив, не просто кураторство арт-шоу.
А в чём заключается ваш личный интерес?
Я хочу узнать, почему я живу, потому что пока мне об этом никто не рассказывал. Мои родители пытались, но безуспешно. Правительство пыталось – безуспешно. Почему мы существуем? Откуда все эти люди? Почему мы просыпаемся каждое утро и идем спать каждую ночь? Почему мы рожаем детей? Это очень простые, но основные вопросы. И здесь за очень короткий период времени у нас будет возможность ответить на них. Созидание – это фундаментальная вещь для каждого человека, и не важно, кем он является. Даже для ребенка. Вещи, которые мы делаем с какой-то целью, могут нам помочь. Но то, что мы делаем безо всякой цели, может научить нас, потому что это отвечает на вопрос «почему?». Если у этих вещей нет назначения, значит, они существуют, чтобы мы нашли эту цель.
Могу привести пример. Мы встретили мужчину в Екатеринбурге. Уличный художник, рисующий портреты, в основном, карикатуры. Однажды он расстроился, потому что ему сказали, что он недостаточно хороший художник. И тогда он стал работать над собой, учиться, и стал блестящим портретистом. Его интересует не просто ваше лицо, его интересуют ваши хромосомы. Ваш внутренний мир и его связи с космосом. То есть он бы хотел сделать ваш «хромосомный» портрет, скажем так. Я никогда в жизни такого не встречал.
Мы встретили другого человека, у которого были обычные пейзажи, ничего особенного. Он сказал, что его жена заставляет их рисовать, а ему это не по душе. Мы спросили: «Что вам нравится рисовать?». И тогда он достал картину, на которой мы увидели некое существо и животное с палкой, которой бьет в гонг. Удивительно! Мы спросили: «Что это?». Он говорит: «Это шаман». Я говорю, что вижу. Спрашиваю: «Вы практикуете шаманизм?» (На вид - очень обычный человек). Он огляделся по сторонам и сказал: «Да. Но моей жене это не нравится». Мы спросили, не хотел бы он, чтобы мы показали его работы в Москве. Он сказал: «Конечно, моя жена была бы рада. А то она уже сходит с ума». Так что мы решили, что наряду с тем, что это арт- и социальный проект, это также проект поддержки русских жен. Мы поддерживаем жен русских художников. Потому что иногда художники слишком креативны и их способность коммуницировать просто «запредельна».
В Казани наш музей тоже превратился в проект по поддержке жен. Мы встретили художника-любителя, который работает строителем и не воспринимает свои творческие опыты всерьез. Но его жена принесла портрет внука, очень странный, но в каком-то смысле красивый. Мы спросили, есть ли ещё. Она принесла портрет размером три на три метра. На ней изображены трупы, лежащие в крови, кричащая женщина, дорога из свастик… Очень странная картина, очень странная. Мы спросили, есть что-то еще. Она сказала: «Да. Он очень любит Софию Ротару и пишет её портреты». Мы попросили принести. Одна, вторая, третья, четвертая картина – он ее просто обожает! И самая впечатляющая работа была с Софией, стоящей в поле в окрестностях Татарстана, рядом с ней – первый президент Татарстана, потому что этот художник – большой патриот, и смотрящий на обоих героев его дед. На заднем плане – работающие комбайны. Картина, на первый взгляд, очень странная, но вообще говоря, она вся про него, про Татарстан, про идентичность. Если бы он был молодым художником и пришел в галерею современного искусства и представил свою работу в концептуальном ключе, он немедленно стал бы супер-звездой. Но так как он 50-летний рабочий, это сделать очень сложно. Так что мы, «Музей всего», становимся его агентом, мы покажем его картины в Москве и рассказжем, какой это прекрасный художник. Потому что мы очень хорошо умеем видеть правду.
«Музей всего» существует на 50% в реальности, на 50% – в медиа. Медиаресурсы для нас очень важны, потому что они помогают рассказать о нас тем, кто потенциально готов с нами работать. Нам не нужны комментарии вроде «Вот, посмотрите, этот сумасшедший парень из Лондона приехал к нам со своими идеями». Мы хотим, чтобы вы обратились со страниц вашего издания: «Ты художник? А твоя мама, папа, брат, сестра?».
«Может, у тебя есть родственник с физическими или ментальными особенностями. Это то, что мы любим». Многие люди, лишенные способности к общению, на самом деле замечательные художники. Одна американская художница с синдромом Дауна делает удивительные скульптуры, но даже не знает, что она художник. Сегодня её работы демонстрируют самые большие музеи Испании, Лондона и Нью-Йорка. Потому что кураторы увидели ее и сказали: «Да, это искусство, его можно курировать».
Какова дальнейшая судьба экспозиции?
Финальное шоу будет в Москве, в павильоне «Гаража», где мы покажем самые интересные работы. Потом мы хотим сделать книгу, показать эту выставку в других странах.
Какое впечатление сложилось у вас о России по работам, которые вы уже видели?
(Наклоняется ближе, подзывая к себе, заговорщическим тоном) Silence majority. Молчаливое большинство. Вам есть что сказать, но нет возможности это сделать. Россия – это не только Pussy Riot. Pussy Riot молодые, сильные, и кто знает, что еще случится. Но и у обычных людей тоже много впечатляющих идей, чтобы о них рассказать. Общее впечатления от работ? Они очень русские. Много пейзажей, много религии, очень много от классической русской живописи. Я бы сказал, чересчур.
А советская тематика прослеживается?
На мой взгляд, советское наследие состоит в том, что люди боятся выражать себя, свои сексуальные, политические взгляды, эмоции в творчестве. И, конечно, в России очень беспокоятся о том, что могут подумать другие.
К счастью, мы маленькая организация, а потому открыты и честны с людьми, и можем обеспечить поддержку. Часто бывает, что мы оказываемся первой организацией, куда обращается художник.
Один человек 15 лет документировал погоду. Ежедневно. В парке, рядом с которым жил. Он рисовал пейзажи. Каждый день он показывал изменения, происходящие в этом парке. Он показал свой фильм «от снега до снега», 12 месяцев, 365 картин в год, 15 лет. Он буквально создал энциклопедию изменений! И мы поняли, что это метафора. 15 лет – не случайное число. Начиная с перестройки, в обществе проиходили важные изменения, которые он не мог буквально запечатлеть в живописи. Например, менялось отношение к свободе. Мы до сих пор не знаем, согласится ли он дать свои работы для показа в Москве, но мы постараемся его уговорить. Потому что, вообще говоря, он впервые в жизни обрел голос, и если он использует возможность, которую мы ему даём, то люди, пришедшие в Гараж, считают его метафору, позволят ему говорить с ними. Они увидят, что это не просто пейзажи, а символ всего, что происходит с нами. Вот мой длинный и путаный ответ.
Ответьте напоследок: что вам нравится в людях?
Люди – это лучшее, что может быть.
Только вчера мы ходили в гости к одному художнику. Ему 73 года, а его жене скоро исполнится 71. Когда мы зашли на порог, стол уже был накрыт разными яствами, и началось это eating activity без всяких отклонений в сторону разговоров об искусстве. «Хотите еще сыра? Хлеба? Рыбы? Простите, я не успела приготовить целый пирог...», и ставит передо мной не маленький кусочек, а буквально полпирога! Как только я его съедаю, на моей тарелке появляется другой кусок. «Не хотите ли шампанского? Вы обязательно должны попробовать шампанское из Санкт-Петербурга. Или, может быть, вы хотите коньяка?» Я говорю им, что и так уже толстый, а они все кормят и кормят. «Может, пора взглянуть на искусство?» А мы все едим и едим.
Когда мы уходили, они собрали нам в дорогу печенье и шоколад. Но это очень русское – щедрость души, теплота, дружелюбие. И это приятно. В Англии люди прагматичнее, а здесь мы встретили очень открытых и душевных людей. Люди замечательные!
Комментарии
