Неделю назад умер Майкл Джексон. Неделю назад в Петербург с диджей-сетом приехал Фредерик Бегбедер. Живой писатель и мертвый поп-идол, а эпохи наступают друг другу на пятки
«99 франков», «Windows on the world», «Романтический эгоист», «Рассказики под экстази»… Скептикам – тем, кому современная литература «не очень», – Фредерик Бегбедер как писатель тоже «не очень». Что это вообще? Слепок эпохи или гениальная литературная афера с именем собственным? Автор «полемичного» романа и разоблачитель мира потребления или разухабистый денди-парадоксалист и наследник Оскара Уайльда? Мы поймём это через пару десятков лет. А пока Бегбедер навестил Москву и Санкт-Петербург, чтобы покрутить пластинки в московском клубе "Рай" и петербургском "Denis Popov Бар".
Фото: beigbeder.net
Столкновение с петербургской действительностью началось на встрече с читателями в магазине "Буквоед".
"Вы, девушки, падки на французскую литературу", – говорит мне парень у входа в магазин. Ага. Переполненный зал – идеальное место для террористического акта. Людей едва не выталкивает на улицу, как глаза от удивления. Стопки книжек того и гляди завалятся, а стеллажи рухнут. Пресса сегодня в фан-зоне и затылками ощущает нехорошую зависть сотен пар алчущих глаз. Сначала я прилежно записываю, потом понимаю, что это бессмысленно.
Фредeрик выскакивает из служебных помещений "Буквоеда" неожиданно. «Хотите, я вам спою?» Начинает напевать одну из песен группы Jackson 5. Голос красивый. "Теперь я никогда не узнаю, why Billie is not his lover". Накануне в московском клубе "Рай" ошарашенный новостями Фредерик весь вечер ставил гостям песни Майкла Джексона.
Публика оторопело молчит, ведущий вечера демонтирует грустную ноту, засыпая писателя стандартной конфигурацией вопросов: про последний роман "Идеаль", написанный о России, про писательское кредо, про Сергея Минаева и, особенно назойливо, про наркотики и секс. "Вы вчера пили, признайтесь?", "Что вы сегодня употребляли?", "В вашу колу, наверное, что-то было подмешано?". Фредерик выдерживает этот доисторический напор с достоинством.
"Что вам больше всего нравится в русских девушках?", – "Их мозги. Они же у вас Достоевского с Толстым читали".
Какая-то девушка выкрикивает вопросы на французском. Фредерик говорит, что Петербург – самый красивый город в мире. "Что, правда?", – не доверяют в зале. Правда. Как и то, что следующий роман он напишет в прустовском духе, о детстве, и он не будет похож на предыдущие. Как то, что он всего лишь "шпион", который наблюдает за окружающими. Что он не не может, да и не хочет, хоть что-то изменить в мире. Он может это лишь зафиксировать. "То, что невозможно изменить, нужно хотя бы описать", – цитирует Фассбиндера в эпиграфах. Фредерик признается во вроде бы очевидных вещах: например, в том, что писать - это словно возвратиться к себе. Менее очевидное признание: писатель "не в себе", сейчас.
"Люди, которые уходят ночью из дома шататься по клубам, очень похожи на детей. Им тоже хочется перед сном историю», – говорит напоследок Фредерик
По пути в Denis Popov Bar мы обсуждаем алогизм французского языка и почему мы так падки на французскую литературу. Face-контроль бара немного удивляется, почему мы одеты как бомжи: "Актуальность это, конечно, хорошо, но..." Пока ждем Фредерика, разглядываем блестящие мини-платья и мужские рубашки со стразами. Гости держат спины и улыбки. Белое пространство спокойно и выжидающе, обнаженный хозяин бара гигантским обнажённым портретом распластан на лестнице.
Появление Бегбедера оживляет застывшее в ожидании фотовспышек место. Он взбирается за диджейский пульт, подвешенный где-то под потолком. Музыка, которую он ставит, возможно, звучит здесь первый и последний раз. Beatles трижды, Lithium (Nirvana), "Je t'aime moi non plus", White Stripes. Почти никто не танцует, кроме самого Фредерика. Он размахивает руками, отплясывает и подпевает каждой песне. Практически один выпивает за полуторачасовой сет целую бутылку водки, опрокидывая стопки за каждый новый трек, и обнимает девушек, забравшихся к нему на верхотуру. Последней ставит Billie Jean (Michael Jackson) ... Отчаяние и радость. Вниз, танцует в полупустом зале, к бару, еще водки, девушки, фотокамеры.
"Have sex tonight. I will have sex with myself! Ha-ha!", - оптимистично прощается и перенаправляется в заведение по соседству, сопровождаемый целым клином женщин.
"Конец света - это миг, когда сатира становится реальностью, когда метафоры реализуются буквально, а карикатуристы чувствуют себя сопляками", - писал Фредерик Бегбедер в романе "Windows on the world". Оставим скептикам литературные рецензии и порочно-притягательные маски писателя, вроде той, что он надел в Петербурге, и включим Майкла Джексона погромче. Все равно мы никогда не узнаем, why Billie Jean is not his lover. Дождемся конца света. А время все расставит.
Выражаем благодарность агентству Rush Booking, организовавшему приезд Фредерика Бегбедера в Петербург.
Наталья Сушкова
Фото из Denis Popov Бар: Анастасия Федорова
Комментарии
