В молодости мы все занимаемся проецированием собственных разочарований на мировой культурный процесс. В этом ли дело, или в том, что на петербургской клубной сцене все вырождается очень быстро, но стоило увидеть своими глазами, что сейчас происходит с вечеринкой "Lошадка"
Первая вечеринка под названием “Lошадка” состоялась 1 августа 2009. От милиции, загоняющей мальчиков в золотых платьях с улицы в бар “Волга-Волга” и шампанского за углом организаторы вечеринки прошли длинный путь. Министерство культуры запретило им расположиться в Мюзик-холле, газета Metro пыталась раздуть из этого скандал, длинной очереди на входе как-то досталось от проходивших мимо гопников.
Энтузиасты «Lошадки» продолжают эксплуатировать образ девушки с леопардом на поводке, который когда-то уже заманил тысячи тусовщиков в ловушку СПИДа и наркотической зависимости, что-то вроде фемиды для прожигателей жизни. Только теперь вместо девушки пацан с торчащими ключицами в женской одежде. И ощущение, словно танцуешь на костях тех party monsters, для которых все будущие вечеринки навсегда остались в прошлом веке. 31 октября, драматургически привязанная к кануну Дня всех святых, прошла очередная «Lошадка» – в баре «Denis Попов».
На этот раз творческий коллектив «Lошадки» сотворил статичный модный показ для марки Pirosmani. Давящая музыка, светлая кинопроекция с черными ветками на черную одежду и худые тела. Аудиодорожка с историей о тумане, тьме и сущности бытия. В центре перформанса на подоконнике стоит замотанный в черную ткань мальчик, при взгляде на которого на меня впервые навалилась вся тяжесть вселенной. Тогда, на двадцатом Дефиле на Неве, всё неожиданно стало бессмысленно и бесполезно. И так до сих пор. Мода там, где потенциальные грехи и нераскрывшаяся красота – там, где молодые. Кто-то из наших дизайнеров наконец-то понял это и выбрался из закрытых студий. Теперь марку Pirosmani вряд ли будут лучше покупать, но будут лучше знать точно.
«Теперь продолжаем веселиться так же, как до этого, то есть никак», - объявил откуда-то сверху московский стилист Александр Рогов, который ставил музыку. Запертый в диджейской будке где-то под потолком, он включил трек Жанны Фриске.
Подальше от яркого света, в конце зала, за стеной людей, угрожающих разбить фотоаппарат, стоял Джорджио Армани. Печальный, престарелый и усталый смотрел он поверх голов охранников на буйство под Никиту и Nirvana. Это действительно был он, по крайней мере, график его официального визита в Россию этого не опровергает. Не слишком-то весело ему, недавно излечившемуся от гепатита, вероятно, было на это смотреть. Это его друзей в 80-х косили СПИД и наркотики.
А теперь вместо них под Blondie танцуют эти миловидные симулякры. На их лицах боль, растерянность и разочарование. Даже блестки этого не скроют. Раньше блестки от визажистов хотя бы сыпались бесплатно, теперь – только за деньги.
На танцполе меня не покидало чувство, что я болезненно искупаю все грехи тусовщиков XX века. Возможно, так оно и было.
Это наше бремя, вроде колониальных стигматов белого человека: за молниеносную информационную циркуляцию в мире мы платим способностью сопереживать, за культурное изобилие – своей созидательной энергией. Передо мной развернулось вырождение клубной культуры в миниатюре. Им удалось достичь упадка, к которому обычно движение шло хотя бы год, всего за один сезон, 4 месяца. Свита Джорджио Армани самозабвенно сосалась с незнакомыми женщинами на лестнице в туалет. Александр Рогов скользил по белому танцполу в трусах и черных сапогах на каблуке. Мосты разведены, бежать некуда. Существует по крайней мере одно глобальное отличие от эпохи “Party Monsters”. Там все радостно потребляли в огромных дозах экстази и на кровавых волнах эндорфина скользили вместе к радуге, одетые в умопомрачительные костюмы. А у нас здесь наркотика эпохи нет. Так что цитата остается пустой.
Глупо в три часа ночи надеяться на апокалипсис, который жахнет и закончит это все. Нам еще придется помучиться как следует. Из девушки с леопардом мы превратились в леопарда, бьющегося на цепи. Может, пришла пора пересмотреть, зачем вообще нужны вечеринки? Может быть, пора закрыть на год все заведения, чтобы за стеной тишины и возник, наконец, новый андеграунд.
Пока на одном конце города люди начинали зевать под бесстрастным взглядом Джорджио Армани, на другом, в баре "Дружба", скучал вместе со всеми Алекс Капранос, вокалист Franz Ferdinand. Он выглядел так молодо. Даже моложе, чем мы.
Анастасия Фёдорова
фото автора
Комментарии
