В 2015 году в Санкт-Петербурге было запущено несколько программ государственной поддержки отечественной моды. По инициативе петербургского правительства был открыт «Шоу-рум №35» – пространство в Гостином дворе, где прошедшие отбор дизайнеры и малые марки могли разместить свои коллекции. Другая инициатива – предоставление субсидий петербургским малым компаниям, производящим одежду.
Начинания, в целом, благие и при должном уровне организации и кураторства могли бы эффективно работать. Но призванный «закрепить за Петербургом статус интеллектуального центра моды» «Шоу-рум №35» заставлял нас заливаться краской. Большинство отобранных для «Шоу-рума» марок с точки зрения дизайна были достаточно слабыми. С терминологией тоже возникли проблемы: организаторы запустили не шоу-рум для байеров, закупающих сезонные коллекции, а обычный мультибрендовый магазин для широкой аудитории. Проект, в который было вложено 9,9 млн рублей из городского бюджета, просуществовал три месяца и на данный момент закрыт.
Проведение программы по субсидированию малого бизнеса в области легкой промышленности также не обошлось без огрехов. Мы попросили петербургского предпринимателя Алексея Анисимова, участвовавшего в программе, рассказать о том, как все устроено и оценить возможность перемен в отношениях государства и индустрии дизайна одежды.
Алексей Анисимов,
предприниматель
Об опыте участия в программе государственной поддержки
«У нас никогда не было иллюзий по поводу государственной поддержки, мы делаем все только исходя из собственных сил. Поэтому когда нам предложили поучаствовать в программе господдержки малого бизнеса в области легкой промышленности, мы только пожали плечами. Но потом услышали много убедительных слов о том, что все работает, и решили попробовать.
Проводил программу петербургский Комитет по развитию предпринимательства и потребительского рынка Санкт-Петербурга. Суть программы – в предоставлении субсидий на покрытие аренды малым компаниям, производящим одежду. Таким образом, предприниматели получали возможность возместить максимум 50% затрат на аренду, но не более 500 000 рублей.
Для участия требовался огромный пакет документов. Собрать его нужно было всего за 9 рабочих дней: комитет разрабатывал этот список весь год, обнародовал его 20 октября, а крайним сроком подачи документов назначил 1 ноября.
Пакет документов должен был содержать большое количество пояснительных писем. От нас требовалось предоставить отчетности, подтверждающие отсутствие долгов перед налоговой, и самостоятельно написать пояснительные письма, чтобы еще раз подтвердить то же самое.
Мы сделали это, принесли документы в комитет, а нам сказали: «Ваше письмо не соответствует нашим правилам – у него нет исходящего номера». Но у нас нет картотеки исходящей корреспонденции. Нет закона, который говорит, что должен быть исходящий номер документа. Однако нам ответили: «Пока не присвоите номер – не возвращайтесь».
Мы ездили на проверку документов четыре раза, каждый раз она занимала по несколько часов. И каждый раз все упиралось не в содержание документов, а в форму. Их не интересовало, что отчетность сдана. Их интересовало, условно, что запятая стояла не так.
Доходило до абсурда. Когда налоговая сформировала наши документы, нам было выдано подтверждение. Мы принесли его в комитет, а нам ответили: «Мы не знаем такого документа». Мы сказали, что это из налоговой – все равно не приняли. Налоговая на телефон не отвечала, поэтому мы пошли туда своим ходом. Там нам сообщили: «Мы присылаем только такие бумаги, других прислать не можем».
В конце концов, когда мы привели документы в соответствие с требованиями, нашу заявку приняли. комитет должен был объявить победителей на следующее утро после наступления дедлайна, но не оглашал результаты в течение недели. Сразу возник вопрос – почему затягивали принятие решения? Не знали, кому давать субсидию, кому – нет? Не были проработаны критерии? Неизвестно.
Спустя неделю мы все же получили файл с результатами конкурса. Внутри – сводная таблица по всем участникам, напротив каждого указаны результаты голосования экспертной комиссии. Комиссия по какой-то причине голосовала единогласно – либо все 14 ее членов высказывались «за», либо все 14 – «против». Мы в конкурсе не выиграли – все 14 проголосовали «против». При этом отбор должен был проводиться исходя из балльной системы – и по баллам мы прошли. Если какая-то компания набрала больше баллов, то нужно было отразить это в документе – этого не было.
Мы попросили объяснить, почему получили отказ. Нам ответили, что эту информацию не раскрывают. «Если вам нужно – приезжайте с официальным запросом». Но ведь если государство хочет развивать отечественную моду, если оно провело колоссальную работу по приему, анализу и отсеву компаний на основе документов, то победителям конкурса оно должно выдать субсидию, а проигравшим – дать комментарий, почему их не выбрали. Тогда проигравшие поймут, что именно они должны исправить, чтобы претендовать на господдержку. Выходит, это не развитие малого бизнеса. Это полностью противоположное по смыслу действие. И получается, что задача была не развивать моду, а отчитаться вышестоящему руководству о развитии моды.
Но объяснений мы в итоге добились. Нам отказали, потому что у физического лица, на которое зарегистрирован ИП, нашлись 20 копеек пени по налогу на имущество физлиц – за дачу. У самой компании, в соответствии с предоставленной отчетностью, никаких задолженностей не было. Почему долг физлица стал тождественен долгу ИП – неизвестно. Со стороны государственных органов это дикий непрофессионализм.
О путях решения и возможности перемен
Во-первых, я бы сделал процедуру отбора прозрачной, установил четкие критерии: каким компаниям и для чего давать деньги. Это уже вопросы кураторства: кого выбрать и чем помочь. Задача чиновника в данном случае – понять, к какому профессионалу обратиться, чтобы выяснить ответы на эти вопросы, ведь сам чиновник не может быть специалистом во всем. Если нужно развивать сегмент B2C, то необходимо понимать, чего хочет конечный потребитель. Это можно понять, обратившись к маркетологам, ритейлерам и тем, кто напрямую говорит с потребителем – продавцам в магазинах и профессиональным журналистам. Марки, которые будут нужны конечному потребителю, и окажутся самыми жизнеспособными.
Во-вторых, я бы сократил до минимума количество документов, необходимых для подачи заявки. Если государство хочет поддерживать дизайнеров, то абсолютное большинство из них просто не слышало ни о какой картотеке исходящей корреспонденции. Составление необходимого пакета документов требует наличия у компании бухгалтерского аппарата. Если государство говорит, что хочет развивать малый бизнес в моде, то нужно понимать, что у таких компаний еле хватает денег, чтобы производить одежду и поддерживать на себе штаны, не говоря уже о наличии отдельного бухгалтера. И нужно прощать погрешности, с которыми зачастую ведется бухгалтерия в таком бизнесе. Если есть желание развивать именно этот сегмент рынка, то нужно учитывать его особенности.
Резюмируя свой опыт работы с господдержкой, я не верю в то, что правительство сможет два эти простые принципа воплотить. Сейчас есть люди, которые хотят что-то менять, но система не заинтересована в изменениях. Есть, конечно, отдельные личности, готовые реформировать систему. Но она их сжирает».
От редакции: проблема программ государственной поддержки российской моды в том, что люди, ответственные за эти инициативы, несмотря на искреннее желание, не понимают явление моды как таковое. Поэтому в итоге у них получаются радикально антимодные проекты вроде инициативы продвижения российских дизайнеров на AliExpress и каталога «Рустекстиль». При этом в России есть много прекрасных проектов, но их не могут увидеть.
Поэтому нужно ковать железо самим. О том, как делать это в современной России, мы будем рассказывать на форуме BE IN OPEN – Москва, май 2016.
Комментарии
