Модный дом Lilia Kisselenko был основан почти 20 лет назад. Начав свою историю с производства при фабрике «Невская мануфактура», за несколько лет бренд сформировал собственную узнаваемую стилистику. В основе эстетики Lilia Kisselenko ‒ темные цвета, сложные драпировки, работа с формой и универсальность конструкций. Главный акцент ‒ не на тенденции коммерческой моды, а на дизайнерскую уникальность.
Директор Lilia Kisselenko Ирина Селюта рассказывает о становлении модного дома, специфике формирования ассортимента дизайнерского бренда, а также о преимуществах работы в формате ателье.
Ирина Селюта,
директор модного дома Lilia Kisselenko
О появлении бренда Lilia Kisselenko
Я получила профессию дизайнера в филиале Московского технологического института в Санкт-Петербурге. В то время, как Текстильный институт (сейчас ‒ Университет технологии и дизайна) готовил специалистов для промышленности и работы на фабриках, Московский технологический обучал будущих специалистов службы быта, и его выпускники могли работать в Домах Моделей, Домах Моды ‒ это была совсем другая специфика.
Во время учебы я познакомилась с Лилией Киселенко, а свое первое производство мы открыли в сотрудничестве с фабрикой «Невская мануфактура». Тогда там работало 2000 человек, и кроме тканей для одежды фабрика выпускала еще и ассортимент технического сукна для полиграфической, хлебопекарной промышленности, для авиации. Сейчас сложно представить такие масштабы ‒ это целый город. «Невская мануфактура» рекламировала свои ткани через наши коллекции. Благодаря этому о нас стала узнавать пресса, а с заказами на наше производство приходили Ирина Понаровская, Клара Новикова, Алла Демидова.
Во второй половине 90-х годов мы начали работать с «Модным Домом Мертенса», который занимался продвижением российских дизайнеров ‒ таких, как Лариса Погорецкая и Янис Чамалиди. Мы разрабатывали коллекцию, отшивали образцы, а в дальнейшем они уже сами заказывали ткани и шили вещи в тираже под нашим брендом. То есть «Модный Дом Мертенса» в своих торговых площадях и на собственные деньги производил и продавал бренд Lilia Kisselenko. Но в 1998 году мы поняли, что готовы рискнуть, и перешли на самостоятельную работу. Это случилось в августе: через пару недель курс доллара вырос в четыре раза. Несмотря на это, мы смогли «выжить» в кризис ‒ во многом благодаря нашим покупателям ‒ и начали работать как независимый бренд.
О работе в формате ателье
В настоящий момент бренд Lilia Kisselenko ‒ это шесть портных, закройщик, конструктор, дизайнер, два человека в офисе, Лилия и я. За две недели до того, как Лиля завершает работу над коллекцией, я анализирую ассортимент. Например, я вижу, что у нас нет моделей для крупной фигуры ‒ и мы дорабатываем модельный ряд. Уникальность Лилии, как дизайнера, заключается еще и в том, что она создает вещи, универсальные по размеру и абсолютно вне возраста.
Коллекции бренда представлены в Иркутске и Краснодаре, с московскими магазинами не работаем: мы используем дорогие ткани, и сотрудничество на условиях реализации в данном случае не оправдано. К тому же, у нас есть пул постоянных клиентов ‒ порой бывает, что один клиент нуждается в достаточно обширном гардеробе. В Петербурге развита светская жизнь, и большая часть нашей аудитории каждый день ходит в театры, посещает различные мероприятия, активно путешествует.
Средний возраст наших клиентов ‒ от 35 лет. Они вряд ли выберут себе платье по фото в Instagram-аккаунте. Им необходимо проверить на себе посадку, комфорт, тактильные ощущения. Важная составляющая нашей работы ‒ это возможность видеть изделие на других людях, спрашивать у них, насколько им удобно в этой одежде, иметь возможность проработать посадку и проверить пропорции на разных фигурах. Можно упустить множество нюансов, если не общаться с клиентами напрямую. И покупатель вряд ли к вам вернется, если его что-то не удовлетворяет в приобретенной вещи.
Я профессионально понимаю Хельмута Ланга, который продал свой бренд только при условии, что у него останется ателье: для любого дизайнера ателье ‒ это прежде всего экспериментальная площадка.
О формировании ассортимента
Сейчас минимальный модельный ряд коллекции Lilia Kisselenko ‒ около 35 луков, иногда один образ может состоять из двух или трех вещей. Среднее количество моделей составляет 60 единиц, из них семь пар ‒ это брюки, пять платьев, пять-шесть блуз, жакеты и пальто. Юбки мы в последнее время практически не делаем, почему-то они у нас мало востребованы.
Сначала мы выпускаем только коллекцию. Если она успешно продается, за счет моделирования мы добавляем новые позиции. Преимущественно наши коллекции выполнены в черном цвете, но в течение сезона появляются и другие цветовые решения. Популярные модели, сделанные, например, из тонкой шерсти, летом мы производим из плотного льна.
Сказать о том, что в коллекции должно доминировать определенное процентное соотношение платьев или пальто, нельзя ‒ приоритеты в плане ассортимента меняются каждый сезон. В этом особенность моды: с одной стороны, эта переменчивость интересна, а с другой ‒ бизнесу сложно в условиях постоянной изменчивости планировать доходы. Если бы было заранее известно, какая юбка, платье или блуза будет наиболее успешна, универсальна по возрасту и размеру, все дизайнеры давно бы стали мультимиллионерами.
Мода весьма иррациональна, и люди часто покупают «нелогичные» вещи. Например, в осенний сезон 10-15 лет назад в моду вошли брюки с очень заниженной линией талии. В условиях российской зимы это очень «нелогичная» вещь, но ее покупали, потому что для рынка этот ассортимент был новым.
О вдохновении и дизайн-процессе
Мода ‒ это, прежде всего, креативная сфера. Именно творческая составляющая воспитывает и потребителя, и дизайнера. Неважно, какое будет выбрано направление, ‒ романтическое или спортивное ‒ дизайнер должен транслировать собственное видение, философию, и общество должно визуально к этому привыкать.
Поняв то, что вдохновляет на творчество, нужно погрузиться в этот процесс и дать возможность воплотиться родившимся идеям. Затем, когда идеи реализованы отчасти или полностью, дизайнер должен посмотреть, что сделали его коллеги ‒ бывает, что идеи повторяются. Если вы увидели, что этого не произошло, можете действовать. Если же кто-то уже воплотил ваш замысел, вы должны иметь профессиональную совесть и не показывать этого публике.
Безусловно, «информационный вирус» влияет на сознание дизайнера, поэтому важно оставлять для себя какой-то период «стерильности», когда вы смотрите кино, посещаете театры и музеи, и выбирать то, что вдохновит вас. У каждого «технология» вдохновения разная. Необходимо анализировать то, что выводит вас на творчество, иначе, если не проводить эту работу, дизайн никогда не станет вашей профессией, а останется просто хобби.
У каждого дизайнера свой путь. Вот есть природный голос, а есть поставленный. Поставленные голоса чаще всего одинаковые, а природные ‒ уникальны. Дизайнеры, которые вышли на профессиональное поле, должны обладать свободным сознанием. Иначе в итоге мы увидим на рынке бессчетное количество одинаковых вещей.
О ситуации на рынке производства одежды
Сегодня очевидно, что рынок одежды перенасыщен, а реальной потребности в частом обновлении гардероба у людей нет. Во всем мире происходит глобальная переоценка ценностей, которые складывались веками. Это во многом связано с тем, что иссякают сырьевые ресурсы, такие, как лен и хлопок. Китай сокращает плантации хлопка, потому что земля им нужна для выращивания сельхозкультур, чтобы кормить население страны, индийский хлопок в основном использует Англия ‒ и совсем не для масс-маркета. Более или менее стабильная ситуация сложилась на рынке шерсти, поскольку это возобновляемый ресурс, который на данный момент можно регулировать. Хотя глобальное потепление может поменять и эту ситуацию в корне.
Глядя на проблемы fashion-рынка с глобальной точки зрения, начинаешь понимать, что дизайнерский сегмент в таких реалиях наиболее жизнеспособен. В этом смысле показателен опыт бельгийцев: в 90-е годы они инвестировали около 500 млн. евро в дизайнерский штат и около 500 млн. евро в промышленность. Фабрики Бельгии того времени можно сравнить со швейными производствами «Первомайка» и «Большевичка», существовавшими в СССР, но даже при таких вложениях бельгийцы не смогли конкурировать с азиатским рынком, который на тот момент активно развивался. В то же время бельгийские дизайнеры не просто «выжили» ‒ они организовали рабочие места. В условиях большой тиражности выживет эксклюзив. Хотя, безусловно, останутся такие гиганты, как Marks&Spencer в Англии и H&M в Швеции ‒ и нет никакого смысла конкурировать с ними.
Недавно мы были на выставке Who's Next в Париже, и я заметила, что на футболки с мультяшками, девушками, надписями и полосками люди вообще не обращают внимания. Судя по этой выставке, единственный кризис, который сейчас переживает индустрия дизайна ‒ это кризис идей. Я прошла по всем залам Who's Next, и могу сказать, что выдающихся коллекций не так много. Все хотят создавать трендовые вещи, полагая, что доходность в этом сегменте предсказуема. В то время, когда мы начинали выпускать коллекции, у большинства дизайнеров не было и 100 долларов в кармане, а главная идея заключалась не в быстром заработке, а в воплощении своих идей.
В России и сейчас много интересных, самобытных дизайнеров, но их имена никому неизвестны, потому что в стране еще не сформировался цивилизованный рынок. Если бы у наших дизайнеров было производство или институт, который предоставляет услуги подрядчика и обеспечивает пошив коллекции, была бы возможность проводить выставки для байеров, рынок бы развивался. К сожалению, страна сейчас решает другие задачи, поэтому быть дизайнером в России действительно сложно.
Комментарии
