Неподалеку от станции метро Парк Победы состоялось открытие клуба Palladium Hall. За этим пафосным названием скрывается немало надежд и разочарований не только ночной жизни Санкт-Петербурга, но и клубной культуры в целом
Мы тридцать минут ехали в метро в компании пустой банки от дешевого алкогольного коктейля "Оранж бич", она качалась в такт движению вагона. Стоило переступить порог клуба Palladium Hall, тут же возникло знакомое ощущение: это же преисподняя. Полторы тысячи тел в полумраке под сводами высокого потолка, освещенные ритмичными вспышками, бездумная пульсация басов в черепе. Это был клуб из кино-картины «Doom Generation» Грега Араки, темный мир Лари Кларка, – мгновенно переносишься в атмосферу невероятно актуального сейчас педиковского кино Нью-Йорка 90-х. В вип-зоне тесно, как в метро, хоровод малолетних геев, лакающих с тобой на пару халявную выпивку. Атмосфера сгущается. Денди с района и местная элита, женщины в тесных платьях окраски зебры, забытые звуки музыки drum-n-bass, полная утрата невинности и дикость.
Palladium Hall – беспрецедентный случай для нашего города: огромный клуб на окраине. Хотя в мировом контексте это далеко не новый формат. Лондонский Dalston Superstore находится довльно далеко от центра, но это один из самых модных клубов города. Берлинский гей-клуб Berghain ничуть не меньше – он занимает огромное трехэтажное здание на краю пустыря. Внутри бесконечные пространства, железные лестницы, высоченные потолки, лазеры и дым, техно на двух огромных танцполах. Фундаментальное отличие европейских клубов от Palladium Hall – наличие фейсконтроля. В Dalston Superstore кого попало не пускают, хотя район полон английских гопников. В Berghain очередь выстраивается даже в шесть утра и самый жесткий фейс-контроль в Берлине. Фейсконтрольщик с седыми длинными волосами, проколотым носом и татуировками на лице отказывает очень многим, - и, кажется, что каждый, кто оказался внутри, оказался там не просто так.
Однажды мне уже казалось, что вокруг ад. Это было в 2008 году, когда я впервые переступила порог клуба «3» Феди Бумера. Кирпичные стены, звуки Joy Division, на втором этаже электроника, мальчики с растрепанными волосами, девушка в боди American Apparel на голое тело, очередь к бару, кажется, доходила до потолка, передо мной кто-то заказал двенадцать стопок водки. Самым классным хитом той осени была песня «Kids» американской группы Mgmt. Это был ад, что могло быть привлекательнее? Мы готовы были возращаться туда каждые выходные, а иногда и в среду. Там сгинуло огромное количество здравых мыслей, а взамен мы получили уверенность в эфемерности счастья, знакомую любому тусовщику.
Palladium Hall – тоже детище Феди Бумера, и туда уже не хочется возвращаться. Мы могли бы стерпеть промахи с подбором музыки и не очень качественный алкоголь, но в конечном итоге это не плохой клуб, это симптом болезни культуры: оригинал в очередной раз подражает копии. Не массы стремятся попасть в лучший клуб – а массам широко открываются двери, их вкусам потакают. Мы бессознательно боремся против этой ужасающей силы, тупой бездны, читая хорошие книги, пытаясь выражаться правильно и меньше сидеть в Интернете, и ясно, что мы проиграем. Но сдаваться вот так просто – преступление.
С утра в метро гопники напевали песню «Kids», а ведь это гимн моей юности, теперь уже невыносимо устаревший.
