Сюрреалистская греза о сбросившем моральные оковы желании обернулась не облачной утопией даже, а маркетологической простотой, довольно-таки тупой разводкой потребителя, наивно полагающего себя «сексуальным субъектом». Надоевшие до тошноты разговоры о «репрессивной продажности» психоанализа, однако, остаются точными. Другое дело – адекватная моменту форма критики. Как обычно, кино впереди всех: забавную и точную критику производит, например, фильм Бенекса «Приключение трупа» (в оригинале – «Смертельный трансфер»), и даже отчасти первые фильмы Озона.
Если же посмотреть на повседневный «контроль сексуальности», то все еще проще, чем с «дискурсом». То, что казалось заумным откровением при чтении постструктуралистов 70-х – формирование запроса на желание, тела без органов, «мягкая власть» - в социальной реальности начала 21 века не представляет собой ничего запредельно непонятного. С одной стороны – вседозволенность в производстве и реализации влечений, на деле оболочка, товарная этикетка, притом, что товар – иллюзия востребованности на рынке «нормальной жизни», вопрос социальной и психологической гигиены, когда научиться, наконец, «управлять оргазмом» так же важно (не меньше, но и не больше), как и бесконечно ощущать карьерный рост. Одновременно происходит ползучая реставрация «семейных ценностей», берущая начало еще в яппи-эру 80-х (паранойя по поводу СПИДа).
Консервативный шабаш, несмотря на внешнюю вражду, нисколько не противоречит лихой коммерческой «детализации желаний». В нашей, допустим, стране «свобода» для молодежи мегаполисов ( в виде экстазийных вечеринок, разноформатных гей-клубов, Интернет-гетто и общего проституирования «досуга») великолепно сочетается с культивируемой нетерпимостью, чудовищно лицемерной «заботой» о «демографическом росте» и откровенно расистским призывом «сохранить российскую идентичность». Дикие масскультовые примеры развратно-ханжеского микса – телепередачи «Секс с Анфисой Чеховой», «Дом-2», да и вообще деятельность канала ТНТ – самого, пожалуй, наглого «народного» проекта от интеллектуалов-пиарщиков. Словом, политика – по Фуко – «дрессируемого тела» не предусматривает тайн, укладываясь в грубый, но откровенный призыв системы: Потребляй – работай – сдохни. Крайне уже немодный мыслитель Бодрийяр – автор очень ценного наблюдения: «Если Хайдеггер говорил, что современные ему люди живут в беспечном забвении смерти, то человек в конце 20 века живет так, будто не умрет никогда». В противовес «насекомой» бездумности homo consumeris, адекватное современное искусство производит ошеломительный эффект, именно когда находит точку пересечения радикальной истины пола с непереносимой аксиомой прекращения существования. В кино это особенно явно: от ранних фильмов Сокурова до творчества Михаэля Ханеке или недавней экранизации Батая, «Моей матери» Кристофа Оноре. Дальние отсветы Танатоса заметны и в великолепном феминистском издевательстве – картине «Секс – это комедия», возможно, лучшем фильме Катрин Брейа, в дальнейшем променявшей скальпель радикальной фурии на шикарную жизнь фестивальной скандалистки.
Но возможен ли в принципе свободный жест, – в размытом пространстве между «искусством» и «собственно жизнью» - который бы не был тотчас захвачен и использован буржуазной культурой (властью)? Быть против для многих означает расстреливать равнодушное тело власти трассирующими пулями желания. Неприрученного желания. Ветераны психоделических битв стойко продолжают исследовать «внутренний космос», давно позабыв о репрессивных половых различиях. Главный же «ветеран», человек ренессансного размаха Дженезис Пи-Орридж и вовсе на шестом десятке меняет пол, на самом деле продолжая брутальную эстетику Throbbing Gristle и Psychic TV. Радикальная часть гей-лесби-сообщества отказывается как от «цивилизованного» включения, так и от стратегий «сексуального гетто», присоединяясь к общей борьбе (исходя из понимания телесного как политического). Арт-группы выражают реальный протест в многообразии форм и особенно стратегий - от строгой социальности до свирепого анархизма.
Стоит вспомнить великий фильм Пазолини «Теорема», где безымянный красавец-пролетарий в исполнении Теренса Стампа – дикий ангел, спаситель и истребитель одновременно. «Благополучное» семейство он инфицирует как раз сексуальным желанием, не обеспеченным социальной инвестицией. И исчезает в никуда, а скорее всего – в прекрасное далеко, где свобода, творчество и любовь совершенно реальны.
Da-seiner.
Комментарии
