В сборнике статей «Русский комикс» Никита Елисеев исследует разницу между русским и западноевропейским народным искусством: почему лубок забыт на родине, а комикс переживает расцвет.
«Различий немало, и они заметны. Тогда почему лубок упорно и настойчиво называют «протокомиксом»? Почему в англоязычных энциклопедиях лубок ничтоже сумняшеся называют «русским комиксом»? Причем делают это как нечто само собой разумеющееся. Но это само собой разумеющийся — парадокс. Сходство, родство лубка и комикса лежит на поверхности, но тут же ускользает от определения, стоит даже невнимательно, но приглядеться к двум этим народным жанрам.
Родство — сомнительно, уже хотя бы потому, что не из лубка, не из лубочных картин развился комикс. Он прибыл из другой страны, из другого мира — тем и был, тем и стал интересен. Родство — несомненно. Потому что лубок поначалу тоже был чужеземцем. Гравюра с поясняющим ее текстом была завезена с Запада при Алексее Михайловиче и Петре Первом, но прижилась на русской почве и стала родной, как картошка. С той только разницей, что картошку вводили картечью, а лубок пробился самосевом.
«Как мыши кота хоронили» пожалуй, самый известный сюжет лубка
Не просто самосевом, а протестным, антизападным, антиправительственным самосевом. Именно лубок стал основным агитационным и пропагандистским оружием старообрядцев. И именно в старообрядческом лубке проявились те черты, которые роднят русский лубок с американским комиксом. Роднят, но не делают его подобным комиксу.
Впрочем, не стоит преувеличивать национальные, русские особенности лубка, лубочной картинки, лубочной книжки. Народная картинка с минимальным количеством текста под ней была во всех странах. В Китае лубки существуют с VII века. В Германии подобные картинки распространялись в XVI веке, во времена Реформации. Во Франции взлет подобного рода искусства приходится на время Великой французской революции. Нетрудно заметить, что искусство это в европейском мире связано с более или менее катастрофической модернизацией общества, с тем, что совсем недавно было принято называть пробуждением масс к сознательной исторической жизни. (Ибо что такое старообрядческий протест против модернизации и вестернизации жизни, осуществляемых сверху, как не ответ тех, кто долгое время вообще никак не отвечал, по крайней мере в письменном, визуальном виде, на те или иные социальные изменения?)
Иное дело, что во всех странах лубок подходил к тому, что можно назвать комиксом, и никогда не перешагивал четкую, хотя и трудноопределимую грань. Всегда оставался лубком, то есть гравюрой с поясняющим ее текстом. Даже когда в лубке появлялось то, что принято называть «филактером»: пузырем, излетающим изо рта персонажа и в котором написаны его слова или его мысли, — даже в этом случае лубок не становился комиксом.
Комикс стал комиксом после того, как построение картинки с текстом стало определяться не принципами народной гравюры, а авторской, весьма изощренной и изобретательной техникой. Родоначальником этой техники можно считать немецкого рисовальщика и поэта Вильгельма Буша. Генрих Белль не без оснований называл его юмор эсэсовским.
Вильгельм Буш «Макс и Мориц»
Суждение Белля уж слишком резко, но то, что этот юмор чрезвычайно жесток, — верно. Самая знаменитая история Вильгельма Буша про шалунов Макса и Морица кончается тем, что шалунов смололи на мельнице в мелкую пыль, мелкую пыль склевали гуси, раздулись — и в очертаниях их животов обозначились черты смолотых и склеванных Макса и Морица. Пусть не эсэсовский, но — согласитесь — своеобразный юмор. Эдакая отсылочка к жестокой немецкой поговорочке: «Wer was isst, der das ist» («Кто что ест, тот то и есть»).
В садистском содержании картинок и текста Буша, в том, как режут, бьют, ломают, прижигают, опрокидывают друг друга персонажи, есть соотнесенность с тем, как «режет» Буш изображаемый им мир на картинки, а потом складывает вырезанные детали и частности, каждая из которых является отдельной, тщательно сделанной картиной, в единую историю, в единый зримый текст. Монтажный метод — садистский метод, что ни говори...
Одним из создателей комиксов в конце XIX века в Америке был немецкий эмигрант Рудольф Дёркс. Какой немецкий мальчуган не знал книжек Вильгельма Буша! Их знала вся Германия. Деркс, впрочем, был не первым. Первым был Ричард Фельтен Ауткольт, создавший в 1895 году серию картинок про похождения «желтого паренька» в приложении к газете. В 1897 году Ауткольт выпустил первую книжку-комикс «Yellow kid». Чтобы понять, чем отличается лубок от комикса, стоит сравнить судьбы современников, первого комиксового мастера, Ауткольта, и последнего лубочного писателя, Ивана Кассирова.
Они были современниками. Иван Кассиров родился в 1868 году. Ричард Фельтон Ауткольт (Outcault) — в 1863. Оба родились в провинции. Кассиров в деревне Старая Межа Зарайского уезда Московской губернии. Ауткольт в штате Огайо. На этом сходство кончается. Кассиров был сыном крепостного, работавшего кассиром на фабрике своего хозяина, графа Уварова. Собственно, поэтому Кассиров и взял такой псевдоним, фамилия-то у него была Ивин. Это он зря сделал. Имя все-таки много значит. Кассир — это тот, через чьи руки проходит много денег, но эти деньги его деньгами не становятся. Вот таким и стал Иван Кассиров. На его непритязательных сочинениях обогащались издатели, но сам он был настолько беден, что летом отправлялся работать в деревню.
Ауткольт учился на художественном факультете в университете города Цинциннати. Кассиров работал на ткацких фабриках. Ауткольт, окончив университет, некоторое время работал в лаборатории великого изобретателя Эдисона техническим рисовальщиком и чертежником. Скажи мне, откуда ты родом, и я скажу тебе, каков ты. Комикс точен, в нем нет расплывчатой аляповатости лубка, народной картинки, именно потому, что создателем этого жанра был человек, много общавшийся с технарями, с учеными, привыкший к тому, что приблизительным быть нельзя, надо быть точным; привыкший к тому, что повторяться нельзя, надо быть изобретательным.
Кассирова лупцевали и обижали старшие товарищи почем зря, у него была одна спасительная норка — лубочные книжки и лубочные картинки. Там добро побеждало зло. Там было хорошо, интересно, справедливо. Там зло, блуд и пьянство наказывались, а добро, целомудрие и прилежание вознаграждались.
Ауткольт приехал в Нью-Йорк и был заворожен жизнью нью-йоркских улиц. Он делал зарисовки гротескных, смешных и печальных сцен. Он не рвался прочь из этого мира. Ему этот мир был интересен. Позднее из его нью-йоркских зарисовок получились первые комиксы: рассказ о похождениях Yellow kid’а, желтого пацана. Лопоухий, бритый наголо шпаненок, одетый в желтый балахон, сделался любимым героем читателей газет Пулитцера и Херста.
Ричард Ауткольт «Yellow Kid»
Кассиров стал работать токарем на Московско-Брестской железной дороге. Потом сдал экзамен на сельского учителя. Работы по учительской специальности не нашел нигде. Ауткольт был успешен и богат. «Outcault had good business sense» («У Ауткольта хорошее чувство бизнеса») — так говорили о создателе комикса. Кассиров умер в пьяной нищете. Хотя не кто-нибудь, а сам Лев Толстой спрашивал у собеседников: «Знаете, кто самый читаемый писатель в России?» Собеседники мялись, неловко как-то выдать: «Да Вы же и есть самый читаемый, Лев Николаевич...» — и получали от автора «Войны и мира»: «Кассиров». Лев Толстой был прав. Сказки, повести, картинки со стихотворными подписями Ивана Кассирова издавались чуть ли не каждый год огромными тиражами. Один успешный писатель не мог не встретиться с другим успешным писателем. Кассиров и Лев Толстой общались и устно, и письменно.
Стоит ли сравнивать полуобразованного бедолагу-писателя и успешного художника, закончившего университет? Стоит, потому что тогда ощутимее становится вектор движения лубка и комикса. В том-то и дело, что лубок никогда не считался отдельным жанром. Если он развивался, то становился или дешевой книгой, или дорогой гравюрой. Того синтеза, при котором происходило бы рождение нового жанра — комикса, — в лубке не получалось.
Конечно, между ними возникало некоторое недопонимание. Так, на вопрос Льва Толстого, ест ли Иван Кассиров мясо, Кассиров, смутившись, ответил, что нет, не ест, потом пояснил: вообще-то, ест, но редко, по большим праздникам, если денег хватит. Ауткольт ни с кем из знаменитых писателей не общался и мясо ел не только по большим праздникам. Ему хватало денег на мясо».
Сборник статей «Русский комикс» можно купить в издательстве НЛО.
Комментарии
