В галерее RuArts откроется выставка Stigma Татьяны Подмарковой
Искусство Татьяны Подмарковой заявило о себе в первом десятилетии нового тысячелетия масштабными живописными циклами, в которых сбалансированность неоклассической традиции сочетается с экспрессией актуального, драматического высказывания.
Новый цикл - «Stigma» демонстрирует узнаваемый стиль мастера, в котором выразительно доминирует мотив тела. Через телесность художница заглядывает в сферу мистических переживаний, с которыми связаны раны - стигматы (греч. stigma — пятно, знак, укол).
Стигматизация связана с проблемой тела, с медитацией на изображения крестных мук, а следовательно и с изобразительным искусством.
В эпоху Возрождения приходит осознание индивидуальной телесной смерти, что, вплоть до пугающего физиологизма, демонстрировали мастера Северного Ренессанса.
Автор акцентирует иконографию мученичества и, одновременно, ищет баланс между отвлеченным идеализмом итальянцев, изображающих утыканного стрелами св. Себастьяна, как безмятежную ипрекрасную фигуру, и экспрессией. Тема страдания - от Пергамского алтаря и вплоть до Гойи, немецкого Экспрессионизма, мексиканских муралистов и т.д. своим пластическим эквивалентом имела экспрессивную, экзальтированную, ломаную и рваную форму. Шопенгауэровская печальи сумрачный романтизм Подмарковойкомпенсируются циклическим ритмом, красотой классической иконографии и монументальным размахом работ.
Представленные автором работы образуют протяженные – более семи и девяти метров ритмически организованные «фризы» из разноформатных полотен.
Они объединены буквально сквозным мотивом черной линии, пронзающей «узловые моменты» - человеческие тела, оставляя на них надрезы. Фигуры в светлых драпировках, некоторые из которых написаны в иконографии Мадонны - женщины с детьми,«ангелы», а также фигуры подвешенные или павшие, расположены на нейтральном фоне, звучащем как пространство некой безразличной пустоты.
В инородном,сверхъестественном, геометрическом - «модернистском» мотиве черной полосы, жалящем тело картины можно увидеть аллегорию проблем современного искусства, реалий политики, и страдания конкретного человека – художника или его моделей.
«Черная полоса» - это и разрывающий мир механистический рационализм, вызывающий страдания физические и духовные – гендерные, подсознательные, эротические, возрастные и т.д.; и атавизм иконографии мученичества; и выражение, обозначающее неудачу; и лента все убивающего времени.
В современном обществе страдание неприлично, его стараются спрятать.Так у автора прочитывается еще одно значении «стигмы» - позорное клеймо раба или преступника. Человек должен выглядеть молодо, спортивно и скалится улыбкой. Негативные понятия «болезнь» и «боль» - нечто практически аморальное в своем родстве со смертью. В обществе, пытающемся присвоить природно/божественные функции управления собственной физиологией, страдалец, находящийся в затмении боли, отвратителен своей близостью к смерти – он уже нечто вроде «животного». Но, как писал Жорж Батай, как раз осознание смерти – это то, что отделяет человека от зверя, «пребывающего в мире, как вода в воде» – боль открывает человека миру.
Крупные форматы художницы совпадают с новой волной интереса к искусству монументальных форм. Томление по крупным формам и масштабным высказываниям проявляется в создании больших живописных холстов художниками, чутко наблюдающими за мутациями идеологии, что характерно для петербургских художников студии «Непокоренных», где работает Татьяна Подмаркова.
Живописцы XXI в., возвратившись к традиционным техникам, часто с трудом реконструируют смысл живописи, пытаясь скрыть пустоту высказывания жирным наложением краски, «серьезным» колоритом и непомерно раздутым форматом полотна. Утеря смысла творчества и капитуляция гения-творца, превратившегося в рабочего на конвейере художественной индустрии, привели к тому, что искусство обозначается и имитируется. «Смеховая культура» концептуализма и «фига в кармане» политически озабоченного нонконформизма еще в 1990-е перестали удовлетворять новую генерацию молодежи, пожелавшую вернуться от иконоборческого глумления к Образу - собственно искусству. Творчество стало интересно как сфера индивидуальной авантюры, ответственности, психического и телесного риска. Художник перестал ускользать и маскироваться (якобы избегая тоталитарности акта «называния»), а наоборот, начал «влипать» и «отвечать на вызов». Это явление получило название «новой серьезности».В этом разрезе надо рассматривать и творчество Татьяны Подмарковой, которое не «выходит из себя» в буйном гротеске, а замирает в созерцательном оцепенении перед свирепыми и прекрасными тайнами бытия.
Андрей Хлобыстин